Третий день. На третий день Бог создал сушу и растения. Но какое значение это имело сейчас, когда он находился за десятки тысяч километров от Земли? Где был тот Бог, когда "Титан" исчерпал запасы топлива? Когда погибла вся команда, оставив его умирать посреди чертова космоса?
На эти вопросы у Уилла не было ответа.
Мужчина закрыл глаза. Третий день. Третий день без связи, без возможности узнать местоположение корабля. Третий день без запасов еды. Как долго он тут протянет?
Почему этот вирус, унёсший жизни всего экипажа, пощадил его? Неужели именно он должен был стать предметом его насмешек? Каждый день после катастрофы Джонсон слышал этот шепот. Нет, ему не могло показаться. Словно лёгкий летний бриз, сама смерть издевалась над ним, мучая и наблюдая за его страданиями. Если бы только он был одним из многих, погибших на "Титане". Однако по какой-то причине, смерть обошла его, оставив совершенного одного посреди необъятных просторов космоса.
Уилл встал на ноги и обошел кабину пилота. Чёрная мгла за стеклом давила на него ещё больше, чем мигрень, обострившаяся вчера. Может, так она и приходит, смерть? Прячется за привычными вещами вроде головных болей, усталости. А затем снимает всю это боль одним движением. Нет, как бы ему ни хотелось верить в подобное, Уилл едва ли во что-то ещё верил. Пусть вирус и не убил его тогда, со всеми, но он убил что-то внутри него.
Джонсон надел кислородную маску, соединенную с баллоном, открыл люк, соединяющий кабину пилота с отсеком, из которого открывался вид на бескрайний космос, и зашёл внутрь. Когда-то он мечтал побывать на космическом корабле. Надеть скафандр. Выйти в открытый космос. Наблюдать за звёздами и искать созвездия, находясь на борту корабля. Когда-то. Но теперь, когда всё так резко поменялось, мужчина испытывал чувство, не имеющее ничего общего с восторгом. Ужас.
"Джонсон! Какое первое правило члена космической экспедиции?" - "Не позволять ужасу захватить власть над сознанием, сэр!" - "Верно, Джонсон. Стоит ему проникнуть в недры твоего разума, как ты потеряешь всякий контроль над ситуацией, а ты сам знаешь, чем это может закончиться".
Капитан Морроу. Если бы он только знал, что произойдет. Если бы он только видел тот ужас в глазах членов экспедиции, который довелось увидеть Уиллу. Никому, даже злейшему врагу он не пожелал бы такой смерти.
Закрыв люк, ведущий в отсек, мужчина прошел вперед к скамье, стоявшей прямо напротив огромного прозрачного экрана, который сейчас был закрыт металлической пластиной. Данный отсек был спроектирован как обзорная площадка, позволяющая членам экипажа наблюдать за происходящим снаружи, пока те находились внутри. Сейчас экран казался ему насмешкой: если нажать на определенные кнопки, пластина откроет вид на космос, и между Джонсоном и открытым пространством будет всего лишь кусок пластмассы. Какой-то жалкий кусок пластика отделял его от неизбежной гибели.
Это произошло двадцать шестого августа. "Титан" прошёл рубеж в пятнадцать тысяч километров над орбитой Земли. За всё время пути Уиллом не было выявлено никаких нарушений в работе корабля, все показатели были в норме, всё было именно так, как должно было быть. С самого утра (было ли это утро? В космосе время не имеет значения. Люди просто привыкли называть вещи своими именами) Уилл Джонсон, тридцати пятилетний механик, не находил себе место. Нет, его вовсе не беспокоила спокойная атмосфера на шаттле. Он просто не находил работы. Всё работало исправно, никаких трещин в корпусе, все датчики были налажены, системы не давали сбой. Поэтому когда прозвучал сигнал тревоги, мужчина не сразу понял, откуда он доносится и что могло пойти не так.
Стоило Уиллу оказаться в соседнем с источником звука отсеке, как до него донёсся истошный крик. Этот крик сейчас приходит к нему каждый раз, когда он закрывает глаза. Такого вопля ужаса он не слышал ни разу за всю свою жизнь. Однако едва ли он мог представить, какое зрелище ожидало его в иллюминаторе между помещениями, а когда увидел, сам чуть не закричал. Вот только в тот момент он совершил самую главную ошибку. Позволил ужасу овладеть собой.
Это нельзя было сравнить ни с чем, что он видел прежде. Джонсон знал о неких разработках докторов, участвовавших в экспедиции, но и предположить не мог, что вирус, который находился на "Титане", сможет совершить подобное. Сара. Ей было всего двадцать девять. Она была на шесть лет младше Уилла, но в разы смышленее, как он считал. Он был знаком с ней всего несколько недель, но уже проникся к ней тёплыми чувствами. Сара Паульсон была одной из медиков в составе экипажа, отвечала за наблюдение за состоянием членов экспедиции. Казалось, он знал всё о ней. В свободное время они встречались в этом самом отсеке, который сейчас стоял перед глазами мужчины. Девушка рассказывала о своем прошлом, планах на будущее. После окончания экспедиции она собиралась вернуться домой, к матери, и найти лекарство, которое помогло бы той выздороветь. Теперь её планам не суждено сбыться.
Перед глазами у Уилла промелькнул её образ: светлые волосы, собранные в пучок, из которого то и дело выбивалась тонкая прядь, медовые, теплые глаза, веснушки на щеках, лёгкая невинная улыбка. Но каждый раз, когда он снова представлял её, образ Сары, которую он знал, сменялся образом, который довелось увидеть мужчине в последние секунды её жизни. Расширенные от ужаса зрачки. Волосы в крови. Лицо, покрытое огромными красными пятнами. Безжизненный взгляд, когда её хрупкое тело оказалось на полу.
Смерть в тот день не выбирала жертв. Она была одинаково безжалостна не только к Саре, но и к другим членам экипажа. Капитан Морроу, Джек Соммерсет, Дэниэл Уильямс... Смерть забирала всех, независимо от возраста или статуса. Её не заботило, что у многих из них на Земле остались семьи. Жены, ожидающие своих мужей. Дети, ожидающие своих отцов. Матери, которые ждали своих единственных чад дома. Нет, смерть никогда не заботили подобные детали. Она забирала всех, не взирая на всё то, что они делали в своей жизни. Какой смысл быть безгрешным, если перед лицом смерти все равны?..
Уилл вздрогнул. Грех, угрызения совести, которые тяжелым грузом теперь лежали на его плечах, ощущались сейчас еще сильнее. Он совершил ошибку, право на которую не имел. Позволив ужасу охватить его, мужчина не мог издать ни звука. Не мог пошевелить даже пальцем. Не мог попробовать спасти хоть кого-то из членов экипажа. Не мог сделать ничего, кроме как стоять в оцепенении и смотреть за тем, как его друзья умирают.
Ноющее чувство голода вернуло его в реальность. Сколько он не ел? Три дня? Четыре? После того, что произошло, он едва ли мог думать о еде. На то, чтобы полностью осознать, что произошедшее на корабле не фантазия, не кошмар, а реальность, у Джонсона ушло немало времени. За последние три дня его то и дело одолевали галлюцинации, в которых ужасающая сцена повторялась вновь и вновь.
Запасов еды в расчете на одного человека должно было хватить еще надолго. Но заслуживал ли он теперь право на жизнь? Сможет ли он когда-либо простить себя за ту слабость, которую проявил в тот день? И как он сможет жить с этим грузом вины на своих плечах?
"Отпусти, Уилл... Отпусти все свои грехи, тогда и Он тебе их отпустит," - голос матери тихо прозвучал в его голове. Его мать была верующей, и когда, будучи маленьким мальчиком, он мечтал о космосе, она лишь с улыбкой кивала головой, надеясь, что сын уйдёт от мечты отправиться туда. Однако шли годы, а парень не отказывался от желаемого. Доводы матери больше не были для него единственной истинной, а тяга к неизведанному двигала его вперёд. Но сейчас, оказавшись посреди холодной пустоты, её голос был единственным лучом надежды во тьме, которая его окружала. Собрав все силы, мужчина медленно направился к люку, ведущему его к основному отсеку.
"Просто признай это, Джонсон. Ты убийца. Это ты убил их всех," - и это стало первым шагом его прощения.

Тук. Тук. Тук.
Темнота. Вспышка. Везде кровь. Истошный вопль. Вздох.
Уилл попытался открыть глаза, но головная боль была слишком сильной. Что произошло? Пытаясь нащупать в темноте хоть что-то, словно слепой котенок, ищущий путь к матери, мужчина почувствовал что-то холодное рядом с собой. Баллон. С третьей попытки ему удалось открыть глаза, но острая боль тут же пронзила виски. Уилл приподнялся и медленно повторил попытку, пытаясь приспособиться к непривычно яркому аварийному освещению. Сколько он здесь пролежал? Час? Два? День? За железным экраном не было видно Солнца, да и едва ли оно дало бы ему понятие о времени суток. Это была не Земля.
Привыкнув к обстановке, Джонсон сел. Маска, соединенная с кислородным баллоном, лежала на полу. Отлично. Давай, уничтожь еще последние запасы кислорода, которые у тебя остались на экстренный случай. Однако на какой случай они могли ему пригодиться, Уилл не знал.
Четыре дня назад, за день до того, как инфекция убила всех на борту, космический корабль "Титан" прошел рубеж в тринадцать тысяч километров. Связь с исследовательским центром на Земле была исправна, однако никаких сообщений о возможных препятствиях не поступало. В пятнадцать сорок три по Тихоокеанскому времени "Титан" попал в метеоритный поток. Так и началась буря, следовавшая за затишьем.
Линден.
Если бы они знали, что будет происходить за бортом судна. Если бы только осколок не задел внешнюю часть отсека, отвечающего за механику. Если бы она не решила рискнуть и самостоятельно выбраться из корабля, чтобы наладить связь с Землей... Никто не знал, что двадцать пятое августа будет для Линден последним днем ее жизни.
Последующие двадцать четыре часа вся команда пыталась понять, что произошло. О чем она только думала, когда надевала скафандр для выхода в космос? Неужели она не понимала, что стоит ей оказаться за бортом, как она погибнет? В инструктаже, проводимом каждый день на протяжении четырех недель до полета, было четко оговорено: в случае нештатных ситуаций покидать борт корабля запрещено. Как она могла?
С того момента они остались без связи. Так на какой случай, на какой случай, Джонсон, тебе может понадобиться чертов кислород? Ты умрешь здесь. И чем раньше ты это поймешь, тем легче будет это принять. Однако он знал, что был неправ. Несмотря на то, что шансы выбраться отсюда были равны нулю, кислород был самым ценным из запасов на корабле. Человек может прожить без еды тридцать дней. Без воды - семь. Без кислорода - шесть минут.
Шесть минут. Столько времени Линден пробыла за бортом корабля, прежде чем обломок, вырвавшийся из потока, не унёс ее прочь, сперва разломав кости внутри скафандра, а затем разбив на осколки, словно ледяную статую.
Уилл поднял баллон с пола и внимательно осмотрел его на наличие повреждений, однако на гладкой поверхности не было ни царапины. Трубка, соединяющая его с маской, тоже была в порядке. Мужчина прошел вперед. Координация не была нарушена - это хороший знак. С момента распространения инфекции он едва ли передвигался по большинству отсеков корабля без маски. Он вообще едва ли передвигался по кораблю. Если бы Сара была здесь, она могла бы заверить его, что нет никакой необходимости в подобных мерах предосторожности, вирус не хранится так долго, а погибает мгновенно, стоит ему войти в контакт с воздухом. Но тогда как они погибли? Как вирус смог задержаться достаточно долго, чтобы убить их всех? На этот вопрос Уиллу больше было не суждено узнать ответ. Однако теперь он не мог постоянно перемещаться по "Титану" с кислородным баллоном. Однажды кислород закончится - и что тогда ему останется? Прятаться здесь в ожидании наступающей смерти? Или надеяться, что кто-то прибудет на помощь? Но ни о какой помощи не шло и речи. После потери связи одному только Богу было известно, где находился "Титан".
Топливный отсек во время прохождения метеоритного потока пострадал не меньше, чем внешняя панель, обеспечивавшая связь с земной станцией. Так они остались без возможности вернуться на Землю самостоятельно. Починка панели не должна была занять много времени. В тот злополучный день Уилл и Джек, стоило им только очнуться от двухчасового сна, поочередно выходили в открытый космос. Вероятность очередного метеоритного потока была достаточно велика, однако деваться было некуда: без топлива и связи нахождение в космосе означало лишь гибель. Кто знал, что для Джека Соммерсета она и так наступит спустя пару часов.
Больше никакого страха. Больше никакого перевода ресурсов. Больше никакого баллона с кислородом за спиной. Хватит. Уилл повернул люк, ведущий к фюзеляжу. Последний раз они были здесь все вместе - четыре дня назад, когда решали, как быть дальше. Как продолжать миссию несмотря на смерть Линден. Как в кратчайшие сроки вернуть связь с Землёй. Как отправить сообщение о неполадках в топливном отсеке. Как дать знать, что им нужна помощь. Механик прошёл вперёд. Он всё еще медленно двигался, но теперь шаги были увереннее, тверже. Ноющее ощущение в животе вновь давало о себе знать. Ему срочно требовалась еда, он знал это еще с того момента, как очнулся в отсеке с экраном после обморока. Силы ему точно пригодятся.
Обойдя фюзеляж, Уилл стал дышать чуть глубже. Пока что никаких побочных эффектов от пребывания здесь без маски он не заметил. Его движения были слажены, головная боль чуть утихла, перед глазами стояла четкая картина окружающего его отсека. Значит, вирус погиб. Погиб, забрав с собой всю команду, но пощадив какого-то жалкого механика.
Джонсон направился к той части корабля, которую они называли кухней. Формально, это она и была: старая добрая кухня, на которой по вечерам, как и на Земле, собирались знакомые люди за чашечкой чая или чего покрепче - разве что на корабле альтернативой выступала вода, полученная путём переработки мочи, пота и конденсации выдыхаемого воздуха; первые пару дней полета Уиллу было морально тяжело свыкнуться с этой мыслью. "Кухня" была единственным местом, где маски членов экипажа спадали и они становились простыми людьми, оказавшимися в одном месте - Уилл был просто Билли (мужчина терпеть не мог, когда Сара, подтрунивая, называла его так. Когда-то. Теперь бы он продал душу Дьяволу, лишь бы вновь услышать это от неё), Капитан Мэрроу был вовсе не капитаном, а просто Джо. Линден они называли Фокс за её ярко-рыжие волосы, а Сара... она всегда оставалась просто Сарой.
Пройдя по коридору и открыв очередной люк, мужчина попал в нужный отсек. На "кухне" все оставалось точно так, как и должно было. Уилл подошел к дальнему углу, где располагались контейнеры. Открыв первый попавшийся, Джонсон взял в руку тюбик. Еще пару дней назад они, смеясь, выбирали, чем порадовать себя сегодня. Сейчас же ему просто было необходимо дать своему организму энергию, которая бы позволила пережить еще один день. С опустошенным видом Уилл поднёс пластмассовый тюбик, наполненный зеленой субстанцией, к аппарату с водой, выбрал необходимое количество и нажал на кнопку. В первые три дня ему нравилось наблюдать, как пакет постепенно наполняется жидкостью, превращая обезвоженную массу в нечто, уже больше похожее на пищу. Теперь ему было всё равно. Отсоединив тюбик от аппарата, Джонсон поднёс его ко рту и выпил содержимое. В оглушающей тишине почти было слышно, как жидкость проходит по горлу, попадая в желудок. Затем он достал еще один, наполненный уже чем-то желтым, и повторил действия. Теперь можно было двигаться дальше.

Ощущение голода всё еще было с ним, когда Уилл вернулся в основной отсек. После нескольких дней без пищи, подобный её приём был сродни насмешке, однако чувство сытости было бы сейчас некстати. Чем меньше еды он будет потреблять за один раз, тем больше протянет. Если только корабль не попадёт в очередную зону метеоритов. Теперь подобное его бы не удивило. Джонсон огляделся по сторонам, задержав взгляд на полу. После гибели членов экипажа он был вынужден что-то сделать с их телами. В инструктаже на этот счёт не говорилось ни слова. Едва ли кто мог предположить, что во время миссии произойдет подобное. Именно поэтому Уиллу пришлось поступать так, как говорила Сара. Только она знала, что необходимо сделать в случае смерти одного из членов экспедиции. Она была последней, чье тело мужчина тащил по полу, то и дело останавливаясь, когда слёзы, стоявшие в глазах, закрывали обзор. Её кровь была на его перчатках, её глаза были закрыты, а губы - наоборот - чуть приоткрыты, словно вот-вот она сделает вдох. Но она не сделала его даже тогда, когда Джонсон, задержавшись лишь на мгновение, подтолкнул её к открытому шлюзу, ведущему в космос. С того самого момента он остался совершенно один.
Теперь в фюзеляже не было ни следа крови. В полуобморочном состоянии, совмещенным с шоковым, каким-то образом Уилл отдраил все следы своего ночного кошмара со стен и пола главного отсека. Осмотрев его еще раз, мужчина направился к люку.
С самого начала их путешествия, Джонсон лишь раз открывал экран, позволяющий увидеть Солнце. Но сейчас он ощутил острую необходимость в этом проклятом гиганте, который теперь ассоциировался вовсе не с надеждой, а со смертью. Подойдя к панели, отвечающей за поднятие металлической пластины, закрывавшей огромный прозрачный экран, Уилл нажал на кнопку. И, спустя пару мгновений, впервые за свою новую жизнь он увидел настоящий свет.

Солнце. Ослепляющий жёлтый гигант, от которого Уилла сейчас отделял лишь прозрачный экран. На секунду можно было представить, что его и вовсе нет и между ними лежит только космическое пространство. Мужчина завороженно смотрел на звезду, дарившую жизнь людям, которые никогда в жизни не смогут представить её истинную мощь. Зрелище поражало и одновременно пугало: гигантские языки пламени то и дело выбрасывались на тысячи километров, следуя за внутренними извержениями Солнца. Казалось, что стоит подойти чуть ближе — и тепло станет ощутимо.
Уилл закрыл глаза. На мгновение, лишь на одно мгновение он постарался забыть о том, что произошло. Постарался забыть, что он здесь один, один не просто на корабле, а один в целом космосе, один во всей Вселенной. Это было несложно: тишина оглушала, но сейчас он чувствовал себя почти как дома. Словно вот-вот раздастся звонкий смех детей, играющих на улице, вот-вот зазвенит дверной звонок, вот-вот подует ветер и почувствуется лёгкий холодок на коже. Ему почти удалось забыть обо всём. Почти. А затем словно где-то вблизи мелькнула вспышка и Джонсон открыл глаза.
Время словно застыло в эту секунду. Женщина, на вид ненамного моложе него. Длинные волосы, измученный вид и эти глаза.. — Так вот, как она выглядит, — подумал Уилл, — вот как выглядит смерть. А в следующую за мыслью секунду образ исчез, ушёл в никуда.
Мужчина оцепенел. Только что, только что она словно была здесь. Нет, это явно была не смерть. Она не забрала его с собой, а просто исчезла. Исчезла так же быстро, как и появилась. Такая живая, такая... реальная. Он был готов поклясться, что если бы протянул руку, он мог бы ощутить тепло её кожи. Чем больше мужчина пытался убедить себя, что это был лишь мираж, игра разума, тем больше ему начинало казаться, что он обманывает самого себя. Такие глаза, их невозможно было выдумать. Они смотрели на него лишь одно мгновение, но за это мгновение сказали больше, чем он бы смог сказать за всю свою жизнь. Он никогда не видел эту женщину — так откуда, откуда, черт возьми, ты взял этот образ, Уилл?..
— Это всего лишь иллюзия. Сколько ты пробыл один? — его тихий шёпот казался неестественным в подобной тишине. — Верно. Три-четыре дня. Без людей вокруг. После шока. Твой мозг всего лишь играет с тобой.
Это произошло за считанные секунды. Раз — образ появился в воздухе, два — исчез. И где-то между этими моментами его охватило оцепенение. Оно не было похоже на то, когда мужчина просто стоял и смотрел, как весь экипаж погибал на его глазах, не было похоже на тот страх, который охватывал его в последние дни, стоило жутким картинам повториться перед глазами. Это было нечто другое. Не любопытство, не интерес, не ужас. Пусть это и была иллюзия, но на какую-то долю секунды она подарила ему то, что не могло подарить ничто на этом корабле. Она подарила ему надежду.
Его мать обязательно назвала бы подобное божественным вмешательством. Сказала бы, что это Он направляет её сына, даёт лучик света, когда, казалось бы, тьма поглотила всё вокруг. Однако Уилл больше не верил ни во что божественное. Только не после того, что случилось на борту Титана. И потому намного проще было поверить в доводы рассудка: пока что только он ни разу не подвёл.
— Это всего лишь иллюзия. Всего лишь иллюзия, Уилл, — и с этими словами мужчина покинул отсек, не оборачиваясь.

Джонсон пытался уснуть, однако единственное, в чём он преуспел — подсчёт количества раз, которое он переворачивался с бока на бок. Усталость съедала его изнутри, череп словно внезапно стал слишком маленьким, сдавливал всё внутри, отчего мигрень усилилась. Глаза закрывались, однако долгожданный сон всё никак не наступал. Мёртвая тишина еще больше действовала на нервы. Выругавшись на проклятую бессонницу, Уилл в очередной раз сменил позу. Видимо, с последнего момента, когда он спал (вот только когда это было, он не помнил), произошло слишком много. Слишком много событий, которые теперь в быстром темпе вальса кружили у него перед глазами. Спустя, казалось, целую вечность, сон окутал мужчину. Последним промелькнувшим образом был обзорный отсек.
Стоило мужчине открыть глаза, как он тут же подскочил на ноги. Отдых был нервным, а чувство усталости все еще отдавало в голову, но сонливость словно сняло рукой. Сколько он проспал? Час, два, день? Тут это не имело значения. Уилл прошёл по коридору, затем через фюзеляж и открыл люк, ведущий к кабине связи. Приборная панель выглядела так же, как и неделю назад, однако повреждения, нанесенные осколком метеорита, полностью оторвали Титан от внешнего мира. Он не знал, зачем пришел сюда. Вероятно, луч надежды, воплотившийся в виде женщины, мелькнувший вчера в темноте, все еще заставлял его верить, что это было неслучайно. Что есть надежда на спасение. Механик протянул руку к панели управления, однако кисть дрожала. Если сейчас прибор не заработает, Уиллу ни за что в одиночку не починить его. Мужчина сжал и разжал руку и затем нажал на кнопку. Сигнала не последовало.
— Черт, черт, черт! — от ярости, охватившей его, Джонсон со всей силы ударил кулаком по ближайшему монитору. Разумеется, удар не смог бы повредить его, из-за чего мужчина разозлился еще больше. Проклятая надежда, зародившаяся в его сердце, теперь исчезла. Нет никакого света в конце тоннеля. Он умрёт здесь. Уилл скатился по стене к полу, прижимая ладони к глазам. Черт бы побрал эти иллюзии, эти игры его сознания. Теперь он был убежден, что женщина была лишь плодом его воображения, симптомом его зарождавшегося безумия. И теперь он злился. Безумно сильно злился на нее, пусть она и была лишь миражом, но еще больше Уилл Джонсон злился на себя. Злился за то, что не смог никому помочь, что был трусом. Злился за то, что позволил себе поверить в вероятность спасения. Злился за то, что сейчас в его глазах стояли слёзы.
Не дав ни слезинке скатиться по щеке, мужчина поднялся на ноги. Уровень кислорода, отображавшийся на мониторе, был в норме, однако Уилл всё равно направился в сад. Стоило ему зайти, как перед глазами помутнело. Растения, поглощавшие углекислый газ и взамен возвращавшие кислород, могли бы дать жизнь не одному такому кораблю как Титан. Дышать тут было проще: воздух в других отсеках не шел ни в какое сравнение с тем, который был здесь, потому Уиллу потребовалось несколько минут, чтобы привыкнуть к перепаду. Вентиляционная система работала исправно, подача воды осуществлялась без задержек. От чего-чего, а от кислородного голодания он умрёт не скоро. Даже огромные запасы еды закончатся быстрее. Мысли о еде прервало предательское тянущее чувство в желудке. Закрыв шлюз, мужчина двинулся на кухню. Джонсон покинул и ее, быстро утолив голод, и направился в обзорный отсек.
Экран открывал вид на космос: судя по всему, механик не удосужился опустить заслон. Еще бы: едва ли сразу же после произошедшего он был в состоянии подумать о подобной мере. Уилл прошел вперед и опустился на скамью, стоявшую посередине. Всё выглядело так же, как и прежде, никаких следов присутствия посторонних не было. Мужчина повернулся к панели, отвечающей за проницаемость экрана: все показатели были на нуле. Набрав знакомую комбинацию, Уилл выставил значение "2%", подтвердил операцию. Последовал звуковой сигнал, просивший повторить подтверждение, что он и сделал, а затем повернулся лицом к экрану. Внезапно отсек озарил свет. Несмотря на небольшое повышение проницаемости, разница была ощутима: смотреть на красного гиганта стало сложнее, а воздух стал более спертым. При таком уровне проходимости света можно было находиться недолго, всего две-три минуты. И тут Джонсон вздрогнул. Фигура, находившаяся чуть поодаль от "окна", не сразу бросилась в глаза, однако теперь, когда он её заметил, Уилл не мог даже шевельнуться, не то что отвести взгляд. Эти глаза, так запомнившиеся ему в тот раз, он бы узнал из тысячи глаз. Невозможно. На секунду ему показалось, что незнакомка не видит его, однако он тут же поймал её взгляд. Невозможно. Теперь она не выглядела реальной — скорее, была похожа на проекцию, какую он видел во многих фантастических фильмах. Однако женщина выглядела... ярче, чем в прошлый раз. Механик закрыл глаза, а затем вновь открыл их, но она не исчезала. Из оцепенения его вывел звуковой сигнал: до автоматического обнуления проницаемости оставалась минута. Что-то подсказывало Уиллу, что спустя минуту исчезнет и образ, когда-то давший ему надежду. Встав, мужчина задал единственный вопрос, который смог бы произнести в этот момент:
— Кто вы?.. — затаив дыхание, чтобы ненароком не заставить фантазию исчезнуть, прошептал он.

От тихого звука голоса женщины Уилл оцепенел. Это напоминало гром среди ясного неба: он может звучать едва слышно, быть далеко, но все равно заставить вздрогнуть, пошатнуться, испугать до смерти и заставить бежать. Но на этом корабле было некуда бежать, да и если бы было, он бы не стал. Несмотря на всю абсурдность ситуации, женщина, чью проекцию он видел, казалась ему куда более живой, чем он сам. Ее голос пробирал до мозга костей, и он боялся заглянуть ей в глаза — те самые, которые то и дело виделись ему с последней "встречи".
Она не исчезла. Не исчезла после того, как он задал вопрос вслух. От осознания этого Джонсону стало труднее дышать: видимо, он совсем сходит с ума. Подобные галлюцинации должны проходить за считанные секунды, но вот же — она стоит прямо перед ним. И тут женщина продолжила говорить. Доктор Райан? Он впервые слышал это имя. На его корабле было несколько докторов, но черт, он знал свою команду! Это не был кто-то из членов экипажа. Во всяком случае его экипажа. Может, они встречались во время испытаний? Но он бы точно запомнил.
— Безумие... безумие... — подумал Уилл и тут же вздрогнул, стоило женщине протянуть руку вперед. Внутри все заледенело, словно в ожидании чего-то: ощущения ее прикосновения, жара, холода, чего угодно. Но ее рука — проекция ее руки — словно прошла насквозь, не причинив никакого вреда, не дав никакого тепла.
— Уилл, ты сходишь с ума, точно сходишь с ума, твоя собственная галлюцинация пытается заверить тебя, что галлюцинацией являешься ты, — прошептал мужчина, глядя на руку незнакомки, которая теперь стояла чуть дальше, чем прежде. На ее лице застыл ужас, словно она только что увидела призрака. От этой мысли Уилл ухмыльнулся, хоть ему и стало не по себе. Как бы ему ни хотелось, но кто-кто, а он точно живой. К сожалению.
Механик осмелился посмотреть ей в глаза: теперь он не находил ситуацию опасной. Казалось, женщина, вернее, проекция его больного сознания, была испугана не меньше, а то и больше него. По крайней мере, теперь, признавшись себе в собственном сумасшествии, Джонсон стал чувствовать себе легче. Он сходит с ума, стремительно и, судя по всему, верно. Он снова ухмыльнулся: сколько ему осталось жить, раз мозг начал преподносить такие сюрпризы? Вскоре развитие безумия, фантазий приведут его к тому, что он будет готов добровольно открыть шлюз, ведущий в космос, который унесет его тело в космос, полностью освободив "Титан" от людей. Еще пара-тройка подобных образов перед ним, и он будет готов сделать это без каких-либо колебаний. Даже человеку, имеющему отдаленное понятие о строении космического корабля было бы понятно, что никаких шансов на возвращение нет. Такое бывает только в кино, которое в детстве Уилл так любил смотреть по телевизору втайне от матери: единственного человека, чудом уцелевшего в космосе, удается спасти благодаря сверхновым технологиям навигации и обнаружения, придуманными НАСА. В реальности все было менее обнадеживающе: да, никто не бросал в беде космонавтов, с которыми потеряли связь, как их заверили во время инструктажа. Вероятно, в этот момент тысячи и тысячи сотрудников космических станций были заняты поисками "Титана", отслеживали последние координаты, пытались восстановить связь. А может, просто надеялись, что потеря связи означает лишь достаточную удаленность от космических спутников и близость к конечному пункту путешествия. Впрочем, хоть в чем-то они были бы правы: "Титан" был неизвестно где, но точно слишком далеко от Земли, чтобы попасть в ее гравитационное поле и вернуть Уилла домой. Вот только командующий, проводивший инструктаж, не учел ситуацию, в которой на борту остается единственный человек, который не способен в силу сложившихся обстоятельств взять на себя управление кораблем и вернуть его обратно. Без топлива. С многочисленными повреждениями. После пережитого шока от потери всех членов экипажа. И уж тем более он не учел, что у этого оставшегося счастливчика начнутся галлюцинации.
— Доктор Райан — это Вы? — спросил Уилл, не сдержав истерический смешок. Он не мог признать себе, хотя глубоко в душе знал: страх снова медленно окутывал его. Все люди, которые утверждают, что не боятся смерти, лгут сами себе. Так же, как это делал Уилл. Смех, зарождавшийся внутри него, был лишь жалкой попыткой подавить страх. Заметив, что его ладонь подрагивает, мужчина сжал ее в кулак. — Никогда бы не подумал, что заговорю с собственной галлюцинацией, — продолжил он.
Ирония происходящего убивала его изнутри. Доктор.
— Эй, ты, — подумал Уилл, пытаясь унять боль, — не мог выбрать другую болевую точку, чтобы надавить на нее? — с момента смерти Сары все вокруг напоминало о ней. Теперь и это. Мужчина резко повернулся к образу спиной, не дав слезам заблестеть в глазах. Он сделал глубокий вдох, закрыл глаза, а затем вновь повернулся обратно. Образ все еще был здесь. Внезапно Уилл почувствовал злость на него: какого черта все это не могло прекратиться тогда, четыре дня назад?!
— Ближайший конец света запланирован на две тысячи двенадцатый год, — прошептал Джонсон, глядя в глаза женщине, — но для меня, видимо, наступит раньше, — горько произнес мужчина, закрыв на секунду глаза. — Пожалуй, стоит познакомиться со своим сознанием, пока оно не свело с ума окончательно, что думаете, Доктор Райан? — с неприкрытым сарказмом Уилл протянул руку. — Уилл Джонсон, механик, начинающий сходить с ума, — усмехнулся он и добавил: — Но вы, пожалуй, и так это знаете. Иллюзии же, генерируемые мозгом, в курсе, к кому приходят? — его смех прозвучал неестественно в мертвой тишине обзорного отсека, но механику было плевать. Никогда в жизни он не подумал бы, что одиночество может так влиять на разум. Казалось, за последние пять дней уровень его IQ понижался с каждой минутой, если не секундой. Всеми клетками тела он чувствовал, что начинает превращаться в овощ. Если в первые дни надежда на спасение оставалась, он видел смысл открывать глаза, двигаться, есть, то после подтверждения о масштабах повреждений, она исчезла, а вместе с ней и смысл что-либо предпринимать. А теперь еще и некая проекция больного, умирающего сознания то и дело всплывала перед глазами. Уилл и представить не мог, насколько он устал от этого одиночества. Устал от существования за какие-то пять дней.
Панель издавала звуки, означавшие пятнадцать секунд до обнуления проницаемости, и Уилл уже было повернулся к выходу, надеясь, что сон заставит галлюцинации прекратиться или хотя бы сбавить обороты, но стоило ему услышать голос "Доктора Райан", как вдруг он замер на месте.